Сайт Андрея Дыфо

Пиар, продажи, продвижение, - все это, конечно, очень здорово и важно. Но!...

Любая книга – вклад в формирование ноосферы, семантического поля планеты. Этот вклад бывает позитивным, бывает – нейтральным или отрицательным. Бывает, что книга порождает вал отзывов, которые постепенно превращаются в жидкий ручеек и угасают. Бывает – наоборот. Бывает, что книга вызывает интерес, но через какое-то время ее значимость в душе читателя исчезает. Бывает – наоборот. Если мысли в книге порождают другие мысли в большом количестве – это гуд. А если закрываешь книгу и думаешь – а нафига? Это – бэд.

Решив издать книгу, я расчитывал на то, что она не смешается с сонмом «однодневок» и у вдумчивого, «профессионального» читателя или, так скажем, глубокого человека, оставит свой, правильный, уникальный след в душе и разуме и займет свое, особое место... Именно поэтому книга прошла проверку временем – ведь роман я написал еще в 2006 году. Написал. Перечитал неоднократно. Вносил правки, впрочем не существенные, а, скорее, стилистические. Собственно, когда идет драйв и пишешь потому что просто можешь не писать… глубокие правки не нужны.

Роман был «отложен» до лучших времен – чтобы пройти «проверку временем» до той поры, когда появятся предпосылки для его издания. В конце 2012 года рукопись была «реанимирована», еще раз прочитана. Я убедился, что она попадает под категорию «нетленка» - т.е. то, что останется жить после меня с большой степенью вероятности. В общем, получалась игра вдолгую… Текст, практически не привязанный к какому-то конкретному времени и месту, будет актуален и через сотню лет, поскольку написан о человеческой природе… Написан разумом о душе. (Рассказ – тоже о душе, но уже – сердцем).

И тогда я принял решение напечататься. Но вернемся на исходные позиции.

В 2006-2007 годая я давал свой роман почитать моим близким друзьям. Помню, что тогда я не получил тех откликов, на которые расчитывал. Но вот теперь…

Вчера я получил письмо из далекой Индии от моей знакомой, с которой мы близко общались в те годы. Не зная о том, что роман опубликован, она его через несколько лет перечитала и написала об этом. Поэтому мне вдвойне – втройне приятнее от того, что моя книга (в данном случае - рукопись), хоть и запылилась, но в какой-то момент потребовала извлечения на свет.

Это лучший отзыв о моей книге, который я когда-либо получал, поэтому публикую его отдельным постом.

Спасибо тебе, Лариса, за этот текст! Думаю даже, что я его не заслужил, но все равно – приятно. Публикую без купюр и каких-либо правок: 

«А тут романчик твой недавно перечитала – он-то меня и вдохновил с какой-то неумолимостью долга написать тебе о нем. Опять зацепило, проглотила запоем. И удивилась: я крайне редко перечитываю какие-либо книги, даже классиков могу перечитать не чаще, чем раз в 10 лет. А тут снова прочла твое творение, и оно меня потрясло с какой-то новой силой. И теперь вот распирает – поговорить о нем хочется. Мыслей в моей бестолковке как-то много вдруг столпилось.

В целом, роман у тебя получился кинематографический – читаешь и будто смотришь интереснейший, хорошо отрежиссированный фильм с яркими, живыми сценами и персонажами. Текст необыкновенно сильный, заряженный! Завораживающий, увлекательный драйв – просто сносит! Чувствуется, что написано на одном дыхании! Великолепный, богатый язык, который льется и в который органично вплетается несколько стилей – и архаичная лексика, и современная. Ни единого хитровымученного или занудного эпизода. И мысли ясные.

Дальше, интересный момент – хронология и география размыты. Такое ощущение, что мир романа зависает в каком-то безвременье, - кстати, и лексика этому способствует – в смешении времен, на стыке эпох? Не важно. Важно то, что это создает ощущение какого-то другого измерения, создает мистическое пространство, в котором описанные события и картины, особенно в начале романа, обретают зыбкость, как вырванные из ниоткуда – напоминают импрессионистскую живопись. И в этом почти необозначенном мире есть человек. Не важна ни политика, ни социальная структура, ни наука с технологией. Эти вещи меняются во все времена, а человек – увы, нет.

Дальше, психология. Очень тонко выражен особенно характерный для русского народа страх – закоренелый, вбитый в народ веками. Отсюда и его рабская покорность, и тупость, и неуверенность в себе, и слепое подчинение, и фатализм. Толпа загипнотизирована, и находится под гипнозом не только в тот день, когда всех невольно тянет на Почтамт – они всю жизнь живут под гипнозом в своих мирках, цепляясь за набор привычных благ, подчиняясь чужой воле, панически страшась перемен. Воля и всякие личные духовные порывы парализованы страхом, который блокирует всякую возможность перемен. Все спят в обнимку в собственным страхом, может и не очень сладко, но спят, и во сне привычно подличают, лгут, душой кривят, жульничают, воруют. По мелкому – и это стало для всех нормой – незаметно, безопасно, безнаказанно. Такая мелкость душевная, когда самая ничтожная обида может вызвать страшную враждебность и даже желание отомстить – не подать руку в беде, не спасти жизнь при возможности. И какая-то безысходная, тупиковая невозможность выбраться из этой мелкости душевной. «А пешка оставалась пешкой и внутренне не была готова ни к тому, чтобы стать королевой, ни к тому, чтобы на глазах у всех быть съеденной». Страх жить и страх умереть. 

Отсюда и рождается необходимость, заложенная где-то в высших законах бытия, чтобы какие-то силы свыше в это сонное царство вмешались – сами-то уже не способны проснуться! И вот являются Силы Свыше, силы так называемого Зла – инициаторы войн, революций, стихийных бедствий и тому подобного – а кому еще есть дело до этого отстойника из человеческих душ? – забрасывают мелкую провокацию, вторгаются и смущают привычную муравьиную возню. А большего здесь и не требуется! Но поначалу никто не врубается! Находясь под привычным гипнозом, все стремятся только удовлетворить свои мелкие желания. А силы Зла – это тонкий параллельный мир, который поддерживает равновесие во вселенной и стимулирует духовный рост. Катаклизмы и всякие бедствия вызваны, скорее, не откровенным злом – силой, которая умышленно тянет души к деградации и разложению, - а душевными искажениями, гнилью внутри самих людей. Катастрофы – отражения того, из чего состоят умы и души людей. Тут очень тонкий момент – они могут быть и реальными и иллюзорными. Но где грань между реальностью и иллюзией? Для тонких миров – это легкая игра, манипуляция иллюзиями ради того, чтобы встряхнуть души и через страдания пробудить то живое, что в них еще есть, дать им шанс, как в зеркало, заглянуть в себя, с надеждой, что это живое толкнет их хоть на какую-то малость духовно исцелиться. Потому как Ад переполнен, Зло вынуждено бороться со злом – тормошить муравейник, смирившийся с собственным страхом, пригревшийся в мелких грешках. 

В этом явлении Высших Сил есть что-то от духа нашего времени: если раньше человечество еще как-то пыталось разобраться в проблемах морали самостоятельно – бездушие обличалось, высмеивалось, каралось – и это выражалось в реалистичной форме, то теперь все, в ком душа жива, устали от этих обличений и борьбы с бездуховностью, и всем где-то внутри хочется, чтобы, как в сказке, явилась какая-то Высшая Сила и вставила всем душу на место.   

Много в романе и других оригинальных и уникальных идей, которые являются твоими личными прорывами в сферы Духа – о невозможности существования абсолютной субстанции, например. Хотя тут ты немного не дотянулся до Высшего Источника – непроявленного Абсолюта адвайта-веданты, который находится за пределами логики, является изначальным источником любой силы, откуда все проявленное, и в частности человеческая душа, черпает идеи о гармонии, равновесии, цельности, любви, единстве с другими душами, из чего и возникает в человеке естественное стремление помогать другим, сочувствовать, искать справедливости и т.п. Короче, база человеческой морали, поддерживающая сохранение и продолжение жизни.    

«Проблемы заблудшего стада должны волновать прежде всего само стадо. И пастуха еще надо заслужить!» А также: «Настоящая сила ищет равного себе, интересно бывает, когда есть что доказывать. Сильным не интересны проблемы букашек» - прям дух Заратустры – прорыв на более высокий уровень сознания, протест против застоя. Духовно оправданные, многогранные мысли.  

Сцены Пира, Адской жары и Потопа – живые кинематографические полотна. Мастерски написаны – с голливудским размахом! – в ярких образах и деталях.

Еще интересная деталь – в романе как бы нет главного героя. Все выписанные герои равноправно важны, каждый в своем роде главный. Фрумкин и Андрей – тоже эпизодичные герои, и равномерно вплетены в общее полотно романа. Они просто другие – две души, которые еще не утратили своей цельности, не раздробились, не обросли больным, хилым эгоизмом, не ослепли. Фрумкин, хоть и серенький, тщедушный и запуганный, но душа еще живая, способная откликнуться, пожертвовать собой…оттого, вероятно, и избран жертвой. Андрей – один в поле воин – нереально честный мент, который пытается докопаться до правды, ищет справедливости, защищает закон. Ну, и сталкивается с тем, что выходит за рамки его человеческих возможностей и профессиональной компетентности. Прикасается к сфере, где царят другие законы, и душой прозревает к существованию тонкого мира – мира Духа с его чудесными возможностями. Его душевная ясность и цельность не позволили ему стать участником всеобщей фантасмагории. Вернее, он в ней участвовал косвенно, просто как честный человек, реагируя на ситуацию в моменте. Он один и чувствует отлетевшую душу Фрумкина, как родную. А смерть Фрумкина – это освобождение от возни в муравейнике, награда от духовного мира, давшая ему возможность познать бессмертие души.

Еще меня восхитил мелкий эпизод с пташкой:

«Народ стоял на коленях перед Владычицей, и слышно было, как на высоте, под куполом хлопают крылья залетевшей случайно пташки, метавшейся в поисках свободы». Красиво, тонко, глубоко – просто достойно высокого символического кинематографа. Особенно тем еще, что он позже повторяется. Такая мелочь, а создает гениальную картину, усиливает ее глубину, наполняет тонким интуитивным смыслом!

В целом, как бы обобщенная суть романа, как мне подсказывает моя интуиция – это заложенная в самой нашей душе потребность освежиться, обновиться, очиститься – хоть на время, на выходные, стряхнуть с себя рутину, которая доводит до механического отупения и душевной спячки. Страшно хочется, чтобы в унылое однообразие хоть на миг ворвались чудеса! Живой душе свойственно бунтовать против матричного застоя, и в какой форме это выражается – дело сугубо индивидуальное.

В общем, скажу в заключение, потому как подозреваю, что могла уже утомить тебя своими сумбурными излияниями доморощенного философа, которые, увы, еще далеко не истощились: у тебя, Андрей, душа художника – ты впитываешь в себя душевное состояние окружающего мира и, пропустив его через собственное воображение с его символами, выплескиваешь живым интуитивным потоком. Ты пишешь оттуда, откуда и должно писаться все, сколько-нибудь достойное литературы – из души. И поэтому это так цепляет, завораживает, сносит, вдохновляет. Это как одна свеча может зажечь много и при этом не утратить своего света. И за это тебе спасибо. Я так заразилась полетом твоей фантазии, что у меня в голове рождаются всякие идеи продолжения этого трипа. Это та самая свойственная тебе тонкая незаконченность, которая заставляет улететь воображением в свой личный полет!»

Еще раз спасибо! Теперь я точно знаю, что все было не зря!

А.Дыфо